СОБАКИ КАЧАЛОВА: "Мы лучшая группа в стране".

Макс Ильин

  Интервью у лидера СОБАК КАЧАЛОВА Макса Ильина я взял во дворе клуба "Второй этаж", о существовании которого узнал накануне от самого же Макса. КАЧАЛОВЫ должны были играть на открытии какого-то очередного музыкального портала. Средней руки клуб, не заполненный даже на треть своего невеликого пространства, рассеянно внимал каким-то юным дарованиям, ещё грезящим о сладости пути музыканта, а бывалые и всё видавшие Ильин сотоварищи зябко отогревались чаем. Если бы уровень концертных площадок зависел строго от качества исполняемой музыки, то сидели бы мы, по меньшей мере за кулисами "Горбушки", но не всё так просто в этой жизни. "Интервью? - переспросил Макс. - Давай, только выйдем куда-нибудь". Мы спускаемся по лестнице и оказываемся на улице. "Не замёрзнем тут?" Наши куртки остались в гардеробе. "Ну, замёрзнем - вернёмся". И то верно. Я включаю диктофон:

- Расскажи, что сейчас с группой происходит? Записи, альбомы, концерты?

- Происходит достаточно такая интенсивная концертная деятельность, по сравнению с последними несколькими годами, когда мы только начали знакомство с московским шоу-бизнесом. За последние полтора года группа дала такое количество концертов, сколько не давала за все почти пять лет существования коллектива. В принципе материала есть на несколько альбомов, альбома на полтора-то точно, просто видишь, поскольку у нас есть богатый негативный опыт, просто не хочется... Во-первых, нет своей студии, персональной. Понимаешь, не хочется делать плохо, да? Хочется сделать хорошо и хорошо именно с технической точки зрения, чтобы качество было, поэтому какой-то новый материал существует в виде каких-то демозаписей, но я не могу сделать, чтобы мы зашли в какую-то профессиональную студию и процесс записи состоялся, или пошёл. А вообще-то обычно мы пишемся очень быстро.

- А кто-нибудь из издающих компаний в вас заинтересован?

- Скажу честно, периодически возникают предложения. Просто поскольку, как я уже говорил, у нас есть богатый негативный опыт, мы ждём того предложения, которое будет взаимовыгодно и рекорд-лейблу и музыкантам. Я понимаю, что это в принципе невозможно, но есть такое понятие как разумный компромисс. Его можно найти.

- Между вашими желаниями и их предложениями?

- Да дело ведь не только в том... Есть такое понятие как рынок. Есть ситуация на рынке. И рекорд-лейбл и музыкант - все, в принципе, должны лавировать на этом рынке. У людей очень многих в стране просто нет денег на хлеб, какая уж музыка...

- Но продают же. И много продают.

- Ну, не так много, как говорят. Я говорю сейчас о России...

- Но ведь ваша музыка при всей её небанальности и так далее, ложится, в принципе, на массовый слух...

- Ну, не знаю, я не могу об этом судить.

- Но у вас же есть один, по крайней мере, реальный хит "Каждый день война", который знают.

- На самом деле их там гораздо больше, в этом альбоме, просто это то, что было пролоббировано на радио...

Макс Ильин

СОБАКИ КАЧАЛОВА

- Поэт?

- Я? Нет, что ты, я не пишу стихов. Тексты песен - это да, но поэзия в моём понимании - это другое совсем.

- А вообще у тебя изначально, что появляется: слова, музыка?

- Всё время по-разному, нет единого. Блин, вообще, я тебе честно скажу, так хочется это всё как-то упорядочить! И поставить на поток. Вот нужно - и пошёл. Всё, сели, записали, готовим следующее. Как это обычно звучит в средствах массовой информации. "Готовим следующий альбом". Отсюда - и пошёл. Нужно, там, три медляка и так далее. Но так не получается. И на самом деле так никогда не бывает. Это всегда как Платон говорил: "Творчество - это охота". Я вот в этом смысле очень согласен. Ты выходишь на охоту - ты идёшь на определённого зверя, но это не значит, что тебе не подвернётся кто-нибудь другой. А может вообще ничего не поймаешь. Мне вот эта тема нравится.

- Слушай, а вот ты очень заметно выделяешься из всей свердловской плеяды музыкантов. Опять же, сложившееся клише "свердловская школа". Под которой обычно подразумевается инструментальный максимализм и пышность форм...

- Да, я понимаю...

- А у тебя бас и барабаны - минимализм почти до упора. Это вот откуда взялось?

- Так исторически сложилось, я даже тоже не знаю откуда. Так сложилось. Это не значит, что я к этому стремлюсь, как музыкант я понимаю, что это очень сильно сужает спектр аранжировки, очень сильно сужает такой состав. А с другой стороны это не позволяет расслабиться ни на минуту.

- А не хотелось расшириться?

- Всегда можно, но пока ситуация не позволяет этого сделать, и финансовая в том числе. А, конечно, я бы с удовольствием написал симфонию для элктрогитары и симфонического оркестра, или ещё какую-нибудь поебень... (смеётся).

- Хорошо! Слушай, а вы в Москву перебрались почему? Чтобы быть поближе к местам концертов?

- Нет, дело в том, что в Свердловске всего, чего можно было достигнуть, я достиг. Я работал пять лет на радио, у меня была там перспектива, я мог стать программным директором какой-нибудь местной FM-станции в перспективе. Но в музыке я не видел, что дальше делать. Мы собирали тысячные залы, не имея никакой поддержки, пиара и прочего. То есть это был честный путь, когда записываются песни, магнитоальбомы, они расходятся, и вдруг на заборе пишется афиша "Макс Ильин", или "СОБАКИ КАЧАЛОВА", неважно, и приходят люди. И никаких спонсоров, мы работали без спонсоров, то есть деньги за всё платили люди, которые хотели слышать эти песни. И это мне, может быть, внушило доверие, что я могу что-то большее сделать. Поэтому я просто не видел дальше для себя перспектив в Свердловске, хотя я очень люблю этот город, я в нём родился, вырос и сформировался как личность. Я увидел следующий этап и вот, в Москве живу, уже переехал с семьёй и так далее.

Макс Ильин

- А за вас тогда взялась какая-то контора? Я помню какие-то акции, рекламу альбома, Садовое Кольцо... ("Всемирный тур группы СОБАКИ КАЧАЛОВА по Садовому Кольцу", который состоялся летом 1998 - ред)

- А потом кризис просто грянул, и люди в какой-то момент не смогли отвечать за свои слова, выполнять свои обязательства. Я к этому тоже отношусь достаточно философски. Другое дело, что плохо, когда тебе об этом не говорят, а вешают лапшу. Нет бы сказать: "Мы сейчас ушли в другую историю, мы не существуем". А они говорили: "Через месяц всё будет..." Ну, у меня ещё сын тогда родился и немножко я отошёл от этого. Но ничего страшного. Хотя бы первые восемь месяцев он получал должное внимание, был социально защищён.

- И с тех пор вы - независимая группа, которая сама по себе?

- Ну, как - сами по себе... Ну, да, у нас не подписано ни с кем никаких соглашений, все наши контракты закончились и пока того контракта, который бы нас устроил, нет. Но я ещё раз говорю, мы готовы к сотрудничеству, потому что это всё равно определённая схема есть, технология.

- А не устраивает технология сама по себе? Или её отечественная реализация?

- Скажем так, на данный момент нет того предложения, которое было бы интересным нам.

- Впечатление такое, что вам предлагают что-то типа: "Мальчики, мы вас щас красим, маникюрим и вперёд..."

- Ну, это неважно. Я не хотел бы про это подробно говорить, потому что, знаешь, мне кажется, это так же как я не люблю говорить про коллег, которые работают в нашей стране. Я с удовольствием могу обсуждать какой-нибудь CRANBERRIES или любых людей, которые живут в социально защищённой среде. Они там все социально защищены. Они живут в системе совершенно других ценностей. И культурных в том числе. И я не хочу об этом говорить, так же как я не хочу говорить о контрактах, которые не состоялись, или не подписаны. Зачем об этом говорить? Мы знаем, чего мы хотим. И может быть в этом и наша проблема.

- А как ты думаешь, реально, что вот возьмёт и состоится то, чего вы хотите?

- Я в этом не сомневаюсь. Просто на данный момент мы - лучшая группа в стране.

- Скромно. То есть настанет момент, когда это прочухают все, и...?

- Нет, те, кто надо, это и так знают...

- Просто их мало ещё?

- Не знаю, наверное, да. А может и нет, не знаю. Тут, знаешь, я про это просто не думаю. Я про это никогда не думал, оно происходило всё само.

- А ты вообще ощущаешь себя известной персоной?

- Да, конечно. "Широко известен в узких кругах", у Антон Палыча Чехова есть такой замечательный термин, мне очень нравится. Я про это не запариваюсь давно. Когда мне было двадцать три года, и в миллионном городе меня узнавали на улице, тогда это несколько срывало крышу, сейчас я к этому скептично и спокойно отношусь. Потому что лучшего пиара, чем у Моники Левински я не знаю. Вот это известная персона, это я понимаю.

- Да, но тот метод не всем приемлем... (общий смех)

- Согласен, согласен. Но это я к тому, что всё ж в сравнении познаётся. Моё мнение таково.

- Ну что ж, спасибо! Прими наши наилучшие пожелания на скорейшее свершение желаемого...

- Спасибо!

Тим Гуринов